Андрей Кончаловский. «Низкие истины»

Возрастные ограничения: 18+

Андрея (Андрона) Кончаловского в России принято не любить. За то, что сын главного советского писателя. За то, что брат главного российского кинорежиссёра. За «Асю Клячину» и «Курочку Рябу», фильмы, которые многие считают антироссийскими. За то, что, будучи вполне успешным в СССР, уехал за свободой и ещё большим успехом на Запад, в США, в Голливуд. За то, что оказался востребован и там. За то, что в 90-е вернулся в Россию, но не изменил себе и продолжает по сей день придерживаться пусть и не радикальных, но основательных и последовательных либеральных взглядов.

В своих мемуарах Кончаловский не заигрывает с читателем и не пытается ему понравиться. Он вынес в заголовок известную цитату из Пушкина, который противопоставил «тьму низких истин» «возвышающему обману». При этом поэт указал, что последний «нам дороже» первой. Однако эти слова не относятся к Кончаловскому.

Это честная книга. Вопреки заголовку, «низкого» здесь немного. Да, автор откровенно рассказывает о своей личной жизни (но не смакуя при этом пикантные детали), непростых отношениях с именитым отцом и не менее именитым братом, мосфильмовских и голливудских приключениях, знаменитых друзьях и коллегах – Тарковском, Шпаликове, Сталоне. Но он не очерняет – ни себя, ни других.

Кончаловский сконцентрирован совсем на другом – на поставленной самому себе задаче не солгать. И, ещё в большей степени - на огромном пласте высокой культуры мирового уровня, которая, в силу его рождения в особенной семье (как-никак, прадедом Кончаловского был не кто-то, а Суриков), сопровождает его буквально «с младых ногтей».

Вот, например, история о том, как, будучи 15-летним подростком, он общался с мемуаристом Алексеем Игнатьевым, лично знавшим Мартынова, убийцу Лермонтова.

«Зашла речь о Лермонтове.

― Говорят, страшный был зануда, ― сказал Алексей Алексеевич.

Мне было уже пятнадцать лет, и я был страшно поражён, что слышу о Лермонтове как о ком-то лично знакомом говорящему.

― Откуда вы знаете?

― Я встречал Мартынова в Париже. Мы, тогда молодые, окружили его, стали дразнить, обвинять: «Вы убили солнце русской поэзии! Вам не совестно?» ― «Господа, ― сказал он, ― если бы вы знали, что это был за человек! Он был невыносим. Если бы я промахнулся тогда на дуэли, я бы убил его потом. Когда он появлялся в обществе, единственной его целью было испортить всем настроение. Все танцевали, веселились, а он садился где-то в уголке и начинал над кем-нибудь смеяться, посылать из своего угла записки с гнусными эпиграммами. Поднимался скандал, кто-то начинал рыдать, у всех портилось настроение. Вот тогда Лермонтов чувствовал себя в порядке».

Кончаловский честно пишет о своей «незадавшейся» карьере пианиста (по его словам, он достиг хорошего, но не выдающегося уровня, что было особенно заметно на фоне гениальных однокашников). Он остался художником и в мире кинематографа, искусства, которое, всё же, прежде всего относится к массовой культуре. Причём это удалось ему как на «Мосфильме», где приходилось противостоять идеологическому прессингу, так и в Голливуде, где в схватку с творческими амбициями вступили уже экономические факторы. Кончаловский откровенно рассказывает не только о советских, но и об «их нравах», отмечая, что американский киномаразм оказывался подчас не только не меньше, но даже больше советского, пусть и проявлялся по-другому.

Кончаловский предстаёт в своих мемуарах как истинный русский аристократ, которым является по полному праву рождения. Русский аристократ - «существо» ныне почти исчезнувшее. Пожалуй, только по этой причине стоит прочитать эту книгу, даже если Вы не любите Андрея Сергеевича. Возможно, после прочтения этого откровенного (совсем не низкого) произведения ваше отношение к его автору изменится в лучшую сторону.